(Кир)
Памяти великого Гаражного
братства посвящается...
— Мне вот
интересно: а как ты собираешься контролировать температуру антифриза?
Кира хлопала
глазами, неумело изображала испуг («Что же теперь будет?»), но на самом деле
этот вопрос серьёзным не считала. Какой такой антифриз, что там с его
температурой, заболел он что ли? Так пусть выздоравливает! Я-то тут при чём?
— Красивенькая …
Врубать заднего
поздно, машина уже куплена и стоит перед нами вместе со своим больным
антифризом. Ну да, красивенькая — но и только!
Я набрал воздуха и тоном нудного
ментора продолжил:
— В дороге может
произойти всё, что угодно: может лопнуть колесо, может засориться бензонасос,
может отказать электрика… Ты должна быть готова ко всему. Вот, например, что ты
будешь делать, если …
Я продолжал
говорить, верьте мне, мне было что сказать(!), всё-таки начинал я аж с «божьей
коровки» — помните горбатый «Запорожец»? Через мои руки прошли многие шедевры
отечественного автопрома тех ещё времён, и ни один из них не был новым. На
словах типа «автосервис» в ту пору обучали абстрактному мышлению, зато на
словах типа «сайлентблок» — очень даже конкретному. Набором инструментов
автомобили комплектовали сразу на заводах-изготовителях, которые не питали никаких
иллюзий. Но разве ж тех инструментов было достаточно? Надо бы вот ещё
подкупить… Нахлынувшие воспоминания речь не перебивали, но заполонили собой всё
сознание и перевели произносимый спич в автоматический режим. И пока уста
извергали всякие ругательства типа «защита картера» (хотя не такое уж это и
ругательство, в Штатах, помнится, даже президент такой был), сознание
провалилось на десятилетия назад, в то самое время, когда и климат был лучше, и
девки моложе. И дивные картины вспоминались мне.
В разгар
перестройки, когда людям негде было жить, нечего есть и не во что одеться, отец
купил машину. Не купил — деньги тогда ничего не стоили — а достал. Новую, в
автомагазине. По спискам, которые составляются где-то на небесах, или, как
минимум, на полдороге к ним. Из салона ещё не выветрился дух нового автомобиля,
и посидеть, просто посидеть в нём было приятно, на панели ещё не потускнел
заводской лак, вся машина сверкала на солнце, а зайчики с новеньких колпаков на
колёсах аж слепили. С них-то всё и началось. Не с зайчиков, конечно, и не с
колёс даже, а именно с колпаков.
Тогда на машинах
не только ездили и любовались ими, тогда их ещё и слушали. Слушали внимательно
и всю дорогу. Вот раздаётся слабый хлопок, и в зеркало заднего вида я вижу, как
отскочивший колпак, теряя скорость, укатывается за обочину. Приходится
останавливаться, выходить из машины, искать его в траве, потом идти обратно и
пинком ноги засаживать на место. Бывало, приходилось включать заднюю передачу и
очень быстро ехать обратно, потому что бесстрастное зеркало показывало, как
только что обогнанный «Москвич» вдруг тормозил, и его пилот заглублялся в
траву. Укладывая добычу в багажник, он уже прикидывал, на что этот колпак можно
будет обменять (ВАЗовские колпаки на «Москвич» не подходят!). И вот,
чрезвычайно довольный, он выпрямляется и захлопывает багажник. Немая сцена: на
другом конце «Москвича», прямо перед капотом стою я со свирепым выражением
лица. Вариантов у него нет, и колпак приходится возвращать, что он и делает,
попутно объясняя, что, мол, вот, хотел догнать и отдать, но как хорошо, что Вы подъехали,
а то ведь сами знаете, сейчас же ничего не купишь… , давеча вот заезжал на
«Искру» (это автомагазин), хотел накладки тормозные, но … и т.д.. Таким же
примерно тоном разговаривала Аннушка с булгаковским Азазелло, когда тот
спрашивал, куда девались деньги. И бережно завёрнутый в тряпку, которую
несостоявшийся владелец даже сдёрнуть не догадался, колпак возвращался ко мне.
Потом этот пилот рвал с места и матерился с досады ещё километров пятьдесят.
Но шутки —
шутками, а колпаки жалко. Разработать превентивные мероприятия мне, будущему
тогда ещё инженеру, оказалось не под силу, и пришлось обращаться за
консультацией. Немногие друзья-автомобилисты, колпаки давно растерявшие, а то и
просто заполучившие свои автомобили сразу без них, пожимали плечами — нам бы
твои заботы! Оставалась последняя надежда — на гаражное братство.
Это сейчас
мужикам приходится лгать и изворачиваться, а в ту пору у них было два
гарантированных холостяцких притона — баня и гараж. Места, куда жёны уж точно
не увяжутся. Последовавшее падение нравов коснулось и бань (развивайте тему
самостоятельно), и гаражей, которых и осталось-то чуть. А в оставшихся — людей
всегда мало, да и у тех молотка не допросишься. То ли дело раньше…
Часам к пяти
подтягивались мужики, обычно пешком, открывались калитки, ворота, и начиналась
своеобразная, ничем не заменяемая жизнь. Кто-то выгонял машину, чтобы
прибраться в гараже, но чаще слесарные таинства происходили внутри прямо так, в
компании с автомобилем. Где-то нарезали закуску, где-то кучковались для
какого-нибудь сложного ремонта, кто-то просто трепался, кто-то наносил визит в
дальний конец кооператива, чтобы вернуть взятый взаймы амортизатор. И всё тут
было по-особенному, даже разговоры про баб. «А моя-то говорит, если ты все
вечера и выходные в гараже, то почему как надо к маме ехать, так у тебя машина
разобрана? А я тогда на первый ремонтный переходил, кольца новые достал…»
Мужики снисходительно, понимающе кивали — что, мол, с бабы-то взять?
Хоть и взаймы,
но в гаражах можно было найти всё: от малюсенького предохранителя до огромного
кантователя, позволяющего в ремонтных целях завалить машину на бок. Пусть и не
быстро, но гаражному братству был по силам ремонт любой сложности. А уж
разобраться с колпаками — плюнуть и растереть.
В первую из
открытых калиток я зашёл слишком поздно. После яркого солнца, не разглядел под
тусклой лампочкой пустые банки из-под рыбных консервов, хлебные крошки и
залапанные рюмки, тоже пустые.
— Мужики,
вопрос! — начал было я, но разглядев обстановочку, осёкся.
— Щаа… сделаем,
— уверенно кивнул один из них, но тут же внезапно икнул и упал с табуретки на
пол.
В следующем
гараже сказали, что собираются менять маслонасос, некогда, завтра разберёмся. А
в третьем послали к Порфиричу. Профессор! Разложит всё по полочкам… Ну что ж,
пойдём знакомиться!
Стучаться в
гаражном братстве не принято. Когда я подошёл к указанному номеру и потянул за
ручку, мне показалось, что гараж закрыт и хозяина нет.
— Сильней тяни!
— послышалось из бокса напротив. — Он там, видишь — замка нет…
Я дёрнул
посильней, калитка подалась градусов на десять и с грохотом вернулась обратно.
— Подожди! —
донеслось изнутри.
Послышались
шаги, калитка снова чуть повернулась, и из щели высунулся кончик лома.
— Перехватывай!
Теперь в проушину его! Вот так… входи, чего встал…
С первого же взгляда
стало понятно, что Порфирич — мужик запасливый. Везде — на стенах, потолке и
воротах стояли, лежали, висели, были прислонены в невероятных количествах
инструменты и мудрёные запчасти. Посреди гаража располагался на колодках 407-ой
«Москвич» с поднятым капотом и багажником. Все панели были вскрыты, стёкла
опущены, если вообще имелись, в салоне перепутались трассы проводов, колёса
стояли отдельно. По всему было видно, что хозяин занимается машиной капитально.
Он же первым и заговорил, заговорил так, как будто разговор наш прервался
минуту назад:
— С левым
рычагом возни много будет! А почему? — Порфирич протянул мне непонятную
железяку — Потому что сгибы штамповать надо! Штамповку ничто не перебьёт,
наклёп любой удар держит. Раньше так и делали. А теперь? Ходил вчера на рынок
лонжероны посмотреть. Гляжу, а сварка-то вся точечная! Сталин за такое
расстреливал. Тогда — да, халтуры не было. Кто на таких машинах ездить будет?
Кто, я тебя спрашиваю?
— Никто не
будет. Да и не поедет такая машина никуда. — Стараясь не увязнуть в дискуссии,
я отдал рычаг. — А мне, Николай Порфирьевич, посоветовали вот обратиться,
сказали, Вы знаете…
Но Порфирич
договорить не дал.
— … да лучше
вообще без двигателя, чем с таким. Распредвал! Ишь чего выдумали! Вот! — у него
в руках появилась продолговатая железка — Толкатель! В масле калили! Настоящий,
не то, что у этих, крючки какие-то. Чем по-нормальному толкать надо? Чем, я
тебя спрашиваю?
По студенческой
привычке не молчать, когда задают вопрос и не говорить «не знаю», я ответил:
— Ну уж точно не
тем, чем они толкают! Никогда! А вот ещё вопрос, Николай Порфирьевич: у меня
колпаки с колёс отваливаются, не знаю, что и делать.
— Ясно, что
делать! Найти причину и устранить… на той неделе захожу к Мишке с третьего
проезда, он вкладыши на своём «Запоре» менял. Пригляделся — а шлёны-то он не
скатывает! Я сначала глазам не поверил. Что ж это будет-то? А? Как тебе это
нравится!? И к чему мы теперь придём?
Порфирич
сверкнул очками, как Гиммлер, и начал медленно наступать на меня. Он был на пределе
бешенства. Я попятился и забормотал:
— Да, Николай
Порфирьевич, я тоже обратил внимание, что в последнее время некоторые горе-автомобилисты
стали пренебрегать скатыванием шлёнов (что
это такое — не знаю до сих пор), такой, казалось бы простой, но вместе с
тем абсолютно необходимой операцией. Я
вам больше скажу — случаи такие не единичны! К сожалению. Ума не приложу, как с
этим быть… но вот колпаки — отваливаются, а я причину понять не могу.
— Какая у тебя
машина? — Порфирич, кажется, начал успокаиваться.
— Шестёрка.
Отцовская — не моя, — на всякий случай уточнил я.
— Шестёрка. Ну
ничего… с электрикой там, конечно наворотили … но так ничего, нормально. И что
с ней?
Вообще-то, нет,
с театром абсурда я познакомился немного позже.
— Да вот колпаки
отваливаются, а я не могу понять, почему.
— Какого года?
— Новая.
Порфирич мрачно
поглядел на меня.
— Цвет какой?
Это тоже имеет
значение? Но об этом я спрашивать не стал.
— Бежевая.
Непонятно
почему, но бежевый цвет оказал на Порфирича какое-то примиряющее воздействие.
Он тяжело вздохнул.
— Вот, молодёжь
пошла! Ничем не интересуется… А ты сначала разберись, изучи машину, до болтика
изучи, а потом уж и езди. Я свой первый велосипед сначала разобрал полностью,
отмыл всё, собрал аккуратно, всё моментом затягивал, не просто так, со всей
дури. И с каждой машиной также… Вот что самое главное в машине, когда едешь?
Ответа я не знал
и неуверенно предположил:
— Бензин?
— Какой бензин?
При чём тут бензин? Сам ты — бензин! Уверенность — вот что главное!!
— Ну, это само
собой, — я старательно поддержал линию партии, — но вот колпаки…
Порфирич перебил
меня снова.
— А как ты можешь
быть уверен, если сам её не перебрал, если даже не знаешь, что у тебя с машиной
делается? Как? Если б ты перебрал всё, то дурацких вопросов не задавал бы. Я
даже машины твоей не видел, а уже знаю, что там с колпаками. Колпаки у тебя
отваливаются потому…
Наконец-то!!!
— … что плохо
держатся!!
И я вернулся в
настоящее. В этом самом настоящем упрямая Кира отказывалась менять свою точку
зрения.
— Ну, девочковая
машина, что ты хочешь? Красивенькая… Зачем мне этот указатель температуры — что
я, смотреть на него буду что ли? И вообще, если хочешь знать, вода кипит при
температуре сто градусов, а не сто тридцать, да, у меня по физике, между
прочим, пятёрка была!
А у меня, между
прочим, по физике трояк в аттестате. Наверное, поэтому, Кира стала журналистом,
а я — инженером.
P.S. На своём
б/у-шном корейце Кира ездит четвёртый год. И за всё это время кроме расходников
ничего не меняла. На моём новом породистом немце через год отказал двигатель, и
гарантийные мучения продолжались четыре месяца. Что я сделал не так?
Эх, Порфирича бы
сюда! Этот бы быстро разъяснил, что к чему…
Читайте также другие воспоминания о временах СССР:
Силь ву хлеб - Кир рассказал о том, что можно понять, стоя в очереди за колбасой.
В "советские" воспоминания как погрузишься - потом с трудом вылезаешь))
ОтветитьУдалитьТогда по гаражам ходил мой папа, только у нас была лодка, а не машина.
А наш теперешний "немец", кстати, тоже проблему с двигателем нам удружил, причем заводскую, и обнаруженную, естественно, уже по окончании гарантии. А сами мы умеем только уровень масла проверять))
Надо же, лодка! Так интересно!
Удалить... А мы уж грешным делом думали, что немцы только в Россию такие машины поставляют, а к соседям по ЕС бережно относятся)